Неточные совпадения
В этот день Н.А. Десулави отметил в своем дневнике растущие в сообществе следующие цветковые и тайнобрачные растения: клинтонию с крупными сочными листьями и белыми цветами на длинном стебельке, гнездовку, украшенную многочисленными ароматными фиолетовыми цветами; козлец — высокое растение с длинными сидящими листьями и беловато-желтыми цветами; затем папоротник, большие ажурные листья которого имеют треугольную
форму и
по первому впечатлению
напоминают листья орляка; кочедыжник женский — тоже с отдельными большими листьями,
форма которых меняется в зависимости от окружающей их обстановки.
Часов в 12 дня мы были около большой скалы Мафа, что по-удэгейски значит «медведь». Действительно, своими
формами она очень его
напоминает и состоит из плотного песчаника с прослойками кварца и известкового шпата. У подножия ее шла свежепротоптанная тропа; она пересекала реку Кулумбе и направлялась на север. Дерсу за скалой нашел бивак.
По оставленным на нем следам он узнал, что здесь ночевал Мерзляков с командой, когда шел с Такемы на Амагу.
Он имеет
форму, удлиненную с севера на юг, и фигурою,
по мнению одного из авторов,
напоминает стерлядь.
Крестьянские войлочные шапки
по форме напоминали гречневик.]
Он часто обращался к ней во время обеда, требуя разных мелких услуг: «то-то мне подай, того-то мне налей, выбери мне кусочек
по своему вкусу, потому что, дескать, у нас с невесткой один вкус;
напомни мне, что бишь я намедни тебе сказал; расскажи-ка нам, что ты мне тогда-то говорила, я как-то запамятовал…» Наконец, и после обеда: «то поди прикажи, то поди принеси…» и множество тому подобных мелочей, тонких вниманий, ласковых обращений, которые, несмотря на их простую, незатейливую отделку и грубоватую иногда
форму, были произносимы таким голосом, сопровождались таким выражением внутреннего чувства, что ни в ком не осталось сомнения, что свекор души не слышит в невестке.
Наступил год 1862, — год тысячелетия России. В Великом Новгороде ставили
по этому поводу памятник. Лондонский «Колокол» с самодовольной скромностью нашел, что
форма памятника очень льстит ему, ибо
напоминает собою «Колокол» — «только который? — вечевой или лондонский?» спрашивал г. Герцен.
По случаю торжественного приема он был в шитом мундире, с золотым аксельбантом через плечо и генеральских эполетах —
форма эта несколько
напоминала форму английских генералов — и, казалось Володе, несколько стеснялся этой
формой, как обузой, которую надо было нести человеку поневоле.
Там был рассказ из крестьянской жизни, подписанный двумя буквами. Владимир Семеныч был в восторге. Он находил, что автор прекрасно справляется с
формой изложения, в описаниях природы
напоминает Тургенева, искренен и знает превосходно крестьянскую жизнь. Сам критик был знаком с этой жизнью только
по книгам и понаслышке, но чувство и внутреннее убеждение заставляли его верить рассказу. Он предсказывал автору блестящую будущность, уверял его, что ждет окончания рассказа с большим нетерпением и проч.
Нечаевский «Катехизис революционера»
по жуткости
напоминает вывороченную православную аскетику, смешанную с иезуитизмом, это что-то вроде Исаака Сириянина и вместе с тем Игнатия Лойолы революционного социализма, предельная
форма революционного аскетического мироотвержения, совершенной революционной отрешенности от мира.